Писал, загоревшись заявкой с куро-однострочников.
Сюда выложу, чтобы порадовать нашего Легендарного и вообще - вдруг кто мимо не пройдет ~

Названия нет, беты нет, на авторские права не претендую.

Смерть не празднует Рождество.
Для жнецов, служащих в Управлении, 25 декабря было всего лишь датой на календаре, очередным рабочим днем, не заслуживающим особенного внимания.
К девяти нужно явиться в офис, получить список с именами тех, кому суждено умереть, расписаться в отчетности и отправиться на сбор пленок. С часу до двух – перерыв на обед, и снова за работу, а ее в праздничные дни хватает.

Грелль Сатклифф никогда не являлся типичным представителем когорты проводников Смерти, и Рождество отмечал. Варил глинтвейн, наряжал маленькую елочку, зажигал свечи и до самого рассвета любовался отблесками пламени в полупрозрачных сферах стеклянных шаров. Или выходил на улицу – гулять по ночному городу, жечь бенгальские огни и пить вино из горлышка на заснеженной скамейке парка.
Один.
Конечно, всегда можно сподвигнуть кого-то из приятелей разделить с ним праздник, но зачем? Они не поймут смысла Рождества. В лучшем случае все сведется к банальной пьянке, в худшем – его сочтут за идиота, который забивает себе голову всякой ерундой.
Но разве ожидание Чуда – ерунда?..

Грелль ждал его каждый год, но оно не спешило стучаться в его двери. Почему так? Потому что он – Смерть? Или потому что не заслужил?..
А может быть, он просто не заметил его за пеленой метели, и прошел мимо?
Или, что еще печальнее, его рождественское чудо по ошибке посетило чужой дом, да и осталось там, пригревшись у камина?..
Он не знал. И, что скрывать, начал разочаровываться.
***
Поземка стелилась под ногами и опутывала щиколотки, словно колючий ледяной шнурок. Затянутое пушистыми облаками небо щедро сыпало на землю мелкий снежок: он ровно ложился на мостовую и блестел в квадратах от освещенных окон.
Грелль не удержался и вытоптал на нем свои инициалы, заключив буквы в сердечко.
- Хочешь, я и твои так же вытопчу? – Спросил он у наблюдавшего за ним Гробовщика.- Красиво будет…
- Красиво, но весьма двусмысленно, не находишь? – Хихикнул тот и отправил в рот половинку печенья.- Полно тебе глупостями заниматься, ступай домой, все на сегодня.
В этот день они работали в паре. Греллю нравилось выходить за пленками с Гробовщиком – тот всегда был в хорошем настроении и никогда не ругал его за оплошности. А еще он знал множество забавных историй, и с удовольствием ими делился, скрашивая однообразие рабочих часов.
Жаль, что их редко отправляли в рейды вдвоем.
Иногда Грелль ловил себя на мысли, что хочет предложить Гробовщику стать своим постоянным напарником. Но вслух никогда этого не говорил – толку? Все равно откажет. Если уж Ти Спирса в свое время отвадил, то ему и подавно не светит.
- Ну, тогда я пошел?
- Иди, отдыхай, набирайся сил перед новым рабочим днем,- напутственно произнес Гробовщик и захрустел новой галетой,- дел будет по горло, Рождество ведь. Люди мрут, как мухи: кто под лед пьяным провалится, кто сычугом отравится, кого ножом пырнут…Кому веселье, а кому смерть – никогда не угадаешь.
- Для меня Рождество праздник,- неожиданно для себя сказал Грелль,- а не еще один трудовой будень, такой же серый и унылый, как все остальные. Пока!
Слова Гробовщика, по сути верные и не несущие никакой обиды, почему-то задели красноволосого. По его лицу пробежала тень; он развернулся и шагнул в темноту, даже не помахав рукой на прощание.
Домой, так домой.

Он, как и всегда, поставит в углу елку, навешает на нее шарики, откупорит бутылку вина и будет ждать Чудо…
Гробовщик заметил перемены в настроении Грелля. И они ему не понравились.
Обиделся он, что ли? Да на что?
- Ну, куда припустил, погоди,- окликнул он впечатлительного коллегу,- пойдем ко мне. Погреемся, чаю выпьем, печеньем похрустим. Я как раз с утра свежее испек.
Грелль принял приглашение.
***
Короткий зимний день подошел к концу; Лондон укрыли темно-фиолетовые сумерки, подсвеченные огоньками фонарей и китайских ракет. Там и сям раздавались бодрые голоса торговцев горячим грогом и пирожками. Запахло порохом и жарким. Гулко зазвонили церковные колокола, приглашая христиан на рождественский молебен.
Праздник начался.

- Так ты что, Рождество отмечаешь? – Поинтересовался Гробовщик, расставляя на крышке гроба мензурки с чаем. – А почему?
Грелль вздохнул и пожал плечами. Признаться честно, он не хотел откровенничать на эту тему, полагая, что Гробовщик не поймет его мотивов и надежд. Но, слушая, как за окном взрываются хлопушки и смеются люди, он решил, что все-таки расскажет. Тут, на земле, тоска по чуду стала еще невыносимее, и держать ее в себе стало совсем невмоготу.
- Ты только не смейся, - попросил он,- или наоборот, смейся, но не говори вслух, что я идиот, ладно?
- Ладно, - согласился Гробовщик,- не буду. Ты чай-то пей, пока не остыл. Он с корицей, вкусный.
***
Грелль рассказал Гробовщику обо всем. О елке, о скамейке в парке, о том, как он однажды прожег новое пальто искрой от бенгальского огня, как разлил вино на снег, а потом любовался красным пятном, воображая, что это кровь. Рассказал о том, что в глинтвейн он добавляет засушенные лепестки роз – тогда напиток остановится по-особенному терпким. И о рождественских подарках, которые дарит сам себе. И о разбитом елочном шарике, на котором были изображены скелеты оленей. И о том, как он каждый год ждет чудес, а они все не случаются и не случаются…

Гробовщик оказался благодарным слушателем.
Он ни разу не перебил Грелля, и не смеялся над ним.
Просто сидел и прихлебывал из мензурки, изредка качая головой.
- Знаешь, наверно я больше не стану его праздновать. Буду как все – утром на работу, вечером домой. А на другой день все по новой…И никаких праздников, никаких зряшных ожиданий. Правда же?
- Да обрящет ищущий, да утолится слеза его, и над пропастью настигнет десница его, и осыплет дарами щедрыми… Еще чайку?
Он не собирался развивать свою мысль – Грелль не дурачок, сам все поймет.
***
Сколько чаю было выпито, сколько печенья съедено и сколько разговоров переговорено – никто не считал.
Фиолетовый вечер плавно перетек в ночь. Над городом повис гул большого колокола, возвестивший о том, что где-то на краю земли родился младенец Иисус.
Грелль зажег свечу и поставил ее возле окна так, чтобы язычок пламени оказался напротив сияющей над крышами домов вифлеемской звезды.
- Вот и пришло Рождество. Теперь можно загадывать желание.
Гробовщик с улыбкой следил за его манипуляциями:
- Ты уже загадал?
- Да.
« Я хочу стать твоим постоянным напарником».
- Тогда и я загадаю, что внакладе-то быть.
«Какое у него может быть желание?» - Подумал Грелль, и замер, почувствовав на плечах тяжесть теплых рук.
Гробовщик склонился к его уху и вкрадчиво произнес:
- Я хочу, чтобы ты остался.
***
Утром Грелль вышел на улицу и принялся вытаптывать на снегу имя своего нового напарника, заключенное в сердечко.
Теперь это не будет выглядеть двусмысленно, потому что в его лице он обрел и возлюбленного тоже.
«И над пропастью настигнет десница его, и осыплет дарами щедрыми».
Так и случилось.