Проводив взглядом ушедшего почти сразу вслед за диспетчером Сатклиффом Гробовщика, Уильям повернулся к Адаму, который, отвлёкшись на ответ Легендарному Жнецу, вновь вернулся к просмотру воспоминаний, а судя по количеству набранных Эвансом книг, это затянется надолго.
- Я помогу вам, диспетчер, - на данный момент с требующими его внимания бумагами было покончено, поэтому Уильям вместо того, чтобы возвращаться в кабинет, подошёл к столу и, взяв самую верхнюю книгу, раскрыл её в самом конце, где была зафиксирована последняя неделя жизни покойного.
Роберт Солсбери, премьер-министр Великобритании. Причина смерти: чума.
А вот графа «Дата смерти», где было чётко написано «22 августа 1903 года», заставила Уильяма в недоумении изогнуть бровь. Но ведь это относительно далёкое будущее, - мужчина на автопилоте поправил очки на переносице. Он точно помнил, что Роберт Солсбери умер 17 мая 1888 года, но нет, ошибки не было - дата действительно стояла другая. И по ней выходило, что умерший человек должен был здравствовать ещё много лет, и появиться в списках Книги смерти не мог никак. Это подтверждалось ещё и тем, что появившейся откуда-то чумы, жертвой которой и стал этот бедолага, не должно было быть вообще. Но факт оставался фактом – была забрана душа, чей срок жизни на земле не подошёл к своему концу. Наверняка это не единичный случай...
И хотя так, скорее всего, и было, но всё-таки нужно было проверить даты смерти других жертв «портницкой болезни» на предмет подмены. На всякий случай.
- Диспетчер, просмотрите даты смерти этих людей, - Уильям посмотрел сначала на стопку книг, а затем на Адама. - Совпадают они с теми числами, когда вы забирали их души?

Отредактировано William T. Spears (2010-10-27 16:43:50)

От глаз внимательно наблюдавшего за диспетчером Уильяма не укрылось, как тот, изучив одну из книг с воспоминаниями, уткнулся взглядом в пол и помотал головой, как будто вспомнил о чём-то, но хотел бы поскорее избавиться от этих воспоминаний, а затем вновь поднял голову и улыбнулся.
-Разрешите доложить.
Уильям кивнул, показывая, что внимательно слушает, и Адам тут же продолжил свою речь.
- Лишь дата смерти Колина Тортона совпадает с той датой, когда я забирал его душу. Остальные даты опережают реальное время смерти на несколько недель или лет.
Выслушав ответ Эванса, Уильям в задумчивости поправил очки лезвием Косы. В принципе он ожидал подобного ответа, поэтому был не слишком удивлён тому, что его предположение касательно подмены дат смерти оказалось верным. Теперь на горизонте маячила бумажная рутина, в виде сначала тщательного расследования, а затем и многочисленных объяснительных и отчётов касательно всего происходящего. Работа обещала быть ещё более изматывающей, чем обычно, и вдобавок, скорее всего сверхурочной.
- Скажите, можно ли в этой ситуации предполагать вторжение демона в жизнь людей? Я думаю, вполне возможно то, что именно какой-нибудь демон распространил "портницкую" болезнь в цели массового поглощения душ. Теоретически это возможно, ведь так? – тем временем спросил диспетчер, глядя на Уильяма.
- Может быть, диспетчер, но прежде чем утверждать, надо найти доказательства того, что эта чума – дело рук демонов. Необходимо выяснить, что объединяло этих людей. Конечно, не исключено, что они никак не связаны друг с другом, но мало ли, стоит проверить, - Спирс потянулся за отброшенной Адамом книгой и, взяв её, посмотрел на имя покойного. Питер Корнер. Самому Уильяму это имя ничего не говорило, но вот Эванс явно знал обладателя этого имени.
- Вам знакома эта фамилия, диспетчер, я прав?

Работать с Эвансом было легко. Он выполнял работу без нытья и жалоб, что книг много, а он устал. Уильям молча смотрел, как тот быстро пролистывает страницы с воспоминаниями, ища что-то.
Наконец, отложив последнюю книгу, несколько секунд диспетчер в нерешительности смотрел на Спирса, явно не зная, стоит ли озвучивать свои мысли или нет, а затем всё-таки сказал:
- Когда я просматривал воспоминания Джона Киннинга, пытаясь найти хоть одну зацепку, я заметил одно небольшое воспоминание, - диспетчер взял со стола книгу и вновь уткнулся в неё взглядом, видимо ища нужное место. - Сначала оно не показалось мне очень важным, но потом, я вспомнил, что где-то видел аналогичные воспоминания. Все мои "клиенты" перед началом болезни видели какого-то человека в черном. Я сейчас пролистал книги и заметил, что во всех это упоминается.
- Уже интересно…  - Уильям окинул взглядом разложенные на столе раскрытые книги, но последовавший за рассказом о воспоминаниях ответ Эванса на вопрос  о его возможном знакомстве с Питером Корнером оттеснил на второй план размышления о таинственном человеке – человеке ли? - в чёрном.
- В принципе, да, знал его, - отозвался Адам, вновь утыкаясь взглядом в пол. - Он умер так же, как и остальные... Вы, естественно, не знаете его. Ведь его мерзкую душонку забирал именно я.
То, каким тоном была произнесена последняя фраза, заставило Уильяма пристально взглянуть на диспетчера. Губы того кривила грустная усмешка, абсолютно не ассоциировавшаяся с всегда жизнерадостным и улыбчивым Жнецом, каким являлся Адам Эванс.
- Расскажете, Эванс? – тихо спросил Уильям, положив руку на плечо диспетчера и слегка сжав его. Он не настаивал на ответе, и тем более не приказывал, предоставляя Адаму самому решить, захочет ли он рассказать об этом человеке или нет.

- Может, вы помните, однажды я хотел отказаться от одной души, - наконец заговорил Адам, вновь опуская голову и закрывая глаза. Было видно, что каждое слово даётся ему с трудом.
- Да, разумеется, - Уильям согласно кивнул. Он прекрасно помнил своё удивление, когда диспетчер Эванс пришёл к нему с этой просьбой, но в последний момент передумал и отправился забирать душу сам. А Уильям впоследствии не стал ничего спрашивать у своего подчинённого. 
- У меня есть... была сестра. Именно её душу я должен был забрать тогда. Я думал, что не смогу сделать это. Но сделал. И до сих пор виню себя, ведь я своими собственными руками убил свою сестру, - Эванс запнулся, но сразу же взял себя в руки и продолжил. - А Питер Корнер... Понимаете, мы с сестрой были из приюта…
Диспетчер говорил, а Уильям внимательно слушал, не перебивая, давая Адаму возможность рассказать, наконец, обо всём том, что терзало и ломало того изнутри, о чём он никому не рассказывал, пряча свою боль в глубине души. В какой-то момент зелёные глаза Эванса подозрительно заблестели, а по щеке скатилась слеза, которую диспетчер быстро смахнул.
- А если бы этого не произошло, я бы и сам поохотился на него, - подвёл итог своему рассказу-исповеди Адам и замолчал. Уильям тоже ничего не говорил, его рука всё так же лежала на плече диспетчера. Наконец воцарившуюся тишину нарушил глубокий прерывистый вздох.
- Извините, что загружаю вас своими проблемами, - выговорившись, диспетчер явно почувствовал себя лучше. В конце концов, боль, разделённая с кем-то, если и не прекращает терзать совсем, то, по крайней мере, уменьшается. - И спасибо. За то, что выслушали, - на лице Адама расцвела хорошо знакомая и привычная широкая улыбка. Уголки губ Уильяма чуть дрогнули, приподнимаясь в ответной тёплой улыбке, но мужчина почти сразу вновь стал серьёзным.
- Ты освободил свою сестру, - Уильям выделил голосом второе слово. - Её мучения закончились, Адам, а его только начались, - затянутые в перчатку пальцы на плече Эванса сжались чуть крепче, выражая этим жестом поддержку.

- Всё в порядке, Адам. И если тебе опять понадобится выговориться, я к твоим услугам, - Уильям в последний раз осторожно сжал плечо диспетчера, а затем убрал руку. Будучи в земной жизни священником, он сотни раз выслушивал душевные излияния прихожан, порой ничего не говоря в ответ, не давая никаких советов, не читая нравоучений. Спирс понимал, что люди часто нуждаются в простом слушателе, а не в собеседнике.
- Что вы думаете по поводу "черного человека", мистер Ти Спирс? – полностью совладавший со своими эмоциями и вновь улыбающийся Адам посмотрел на него снизу вверх. - Или, если можно так сказать, "черного демона"?
Уильям взял со стола ближайшую книгу и внимательно вгляделся в закутанный в чёрную ткань силуэт. Невозможно было понять, мужчина это или женщина, а лицо человека было скрыто широким капюшоном.
- Не совсем понятны его мотивы. Если это действительно демон, то почему он является лично к своим жертвам? Визит вежливости в качестве прикрытия для заражения – весьма оригинальный способ, не находите, Адам? Но, так или иначе, жертвы будут продолжать появляться. Когда в Книге смерти появляется имя вместе с датой смерти, мы сразу же отправляемся за душой, - Уильям устремил задумчивый взгляд в пространство перед собой. – Однако в данном случае даты смерти не совпадают, и узнать мы об этом можем только после того как сохраняем плёнки в виде книг с воспоминаниями. Но и прекратить выполнять свою работу мы не можем, - Спирс положил книгу обратно на стол и, заложив руки за спину, прошёлся несколько раз взад-вперёд. – Интересно, возможно ли заранее выяснить, истинная ли дата смерти в Книге или нет?

- Хороший вопрос. Я не знаю, есть ли такое преимущество у шинигами, стоящих рангом выше. Но такие как я могут узнать истинную дату смерти, лишь посмотрев в книгу. То есть после смерти жертвы, - отозвался наблюдавший за метаниями начальника Адам.
- Стоит спросить об этом у Легендарного. Всё-таки он состоит в Высшем Руководстве. Так что когда отправитесь к нему, пожалуйста, выясните это, - сказав это, Уильям замер у стола и вновь склонился над разложенными книгами, тщательно изучая биографию умерших, время от времени поправляя очки, либо барабаня пальцами по столешнице. Возможно, они смогут найти ещё что-то, если изучат жизнь своих «клиентов» более скрупулезно? Может быть, у покойников было что-то общее в месте работы, характере, в интересах?
Тихо шуршали перелистываемые страницы, ярко-зелёные кошачьи глаза за стёклами квадратных очков скользили по витиеватым строчкам, запоминая и яркие моменты в жизни «клиентов», и каждую мелкую деталь - в подобных делах ничего не стоило упускать из виду, а руки время от времени откладывали некоторые книги в сторону от остальных.
- А вот о том, какие цели преследует наш таинственный друг, я думаю, можно догадаться, - отозвался, наконец, Уильям после длительного молчания. - Диспетчер, обратите внимание на имена этих людей, - он указал на одну из стопок. - Сесиль Джон Родс, Генри Пелэм-Клинтон, Уолтер Лонг, Горацио Герберт Китченер, Чарльз Стэнли Монк. Все они принимали огромное участие в политической жизни Англии. Ваши предположения по этому поводу?

- Раз все названные вами люди были политическими деятелями, то можно предположить, что… что наш неизвестный хочет изменить ход истории? Он хочет изменить существующие порядки в стране? – высказал своё предположение в форме вопросов диспетчер.
- Это единственное объяснение, которое сразу же приходит на ум, - кивнул Уильям, с одобрением глядя на Эванса. – И самое логичное, если исходить из тех фактов, которыми мы располагаем на данный момент.
- Но… но зачем ему это?
- Хороший вопрос, Адам, - Уильям собрал все разложенные книги в аккуратную стопку, намереваясь отнести их туда, откуда забрал их диспетчер. Известный своей любовью к порядку, начальник отдела по надзору за шинигами не был бы собой, если бы позволил себе оставить рабочее место неубранным. - А ответ на него нам предстоит выяснить, и чем скорее, тем лучше.
Высказанная диспетчером мысль о том, чтобы попытаться выяснить что-нибудь о таинственном человеке, была не лишённой смысла. Тем более что сами Жнецы не боялись заразиться «портницкой болезнью», а жертвы могли рассказать что-нибудь важное, что-то, что поможет выйти на след преступника.
Книга смерти появилась сразу же. Уильям открыл её и внимательно изучил свой список.
«Эмилия Китон, дочь швеи - не подходит. Томас Ривьер, французский эмигрант, сын танцовщицы Элизабет Одли и официанта Поля Ривьера - не тот. Роберт Лемох, повар – мимо. Анри Дюкро, матрос – не подходит. Карл Леманн, портной – тоже не подходит. Дэвид Мур, судья – не тот. Том Хейз, кузнец…»
Никто из списка на два с половиной листа не подходил, и лишь в самом конце обнаружилась фамилия одного из руководителей либеральной унионистской партии, чья нить жизнь вот-вот должна была оборваться, перерезанная Косой Смерти.
- Да, есть. Джозеф Чемберлен. Умрёт через… - Уильям посмотрел на наручные часы. Стрелки показывали без пятнадцати десять.  - …Через три с половиной часа. Мы успеем расспросить его, прежде чем забрать душу, хоть я и уверен, что дата смерти фальшивая.

[Джозеф Чемберлен]

Вечер был на удивление теплым, словно и не вечно промозглая Англия с ее туманами да унылыми дождями сутки на пролет. В воздухе ощущается аромат цветущих яблонь под окном, легкий ветерок играет с черными прядями, чуть тронутыми сединой. Джозеф Чемберлейн - руководитель либеральной партии, знаток французских вин и примерный семьянин, и все это в свои тридцать с небольшим. Не так уж и много, учитывая столь значимые достижения в политике и прочное финансовое положение, про уважение к семье и вовсе говорить смысла не имеет. А ведь это только начало! Нужно еще столько успеть, столько сделать для мрачной, но любимой Англии и, конечно, ради Ее Величества Королевы Виктории...
Джозеф сдержано улыбнулся собственным мыслям и перевел взгляд на окно, за которым вечерние сумерки медленно погружали крыши домов в серовато-желтый полумрак. Один за другим зажигали фонари, кареты то и дело проезжали туда-сюда и только яблони под окном оставались незыблемы, собирая в себя все тпело ушедшего дня.
"В такой вечер не жалко умереть..."
Беззаботная и совершенно ничего под собой не имеющая мысль пронеслась в сознании и тут же была забыта. Да и рано ему еще думать о таком, на пике своего расцвета положено размышлять о делах земных, нежели о том, что ожидает всех людей после окончания земного существования.
Да и что могло ожидать? Надеяться на Райские кущи хотелось, только вот Джозеф прекрасно помнил по чьм головам пришлось идти для того, чтобы добиться всего того, что он имел сейчас. Да и его прекрасная избраница далеко не сразу стала законной супругой.
- Сегодня прекрасная ночь, вам так не кажется, мистер Чемберлейн?
Джозеф резко обернулся в кресле, чтобы встретиться взглядом с....

***
Невыносимый жар поглощал все его тело, казалось пробираясь до самых костей и плавя их. Горло, давно пересохщее и не способное издавать какие-либо другие звуки нежели глухие хрипы, было сдавлено собственными руками в бессильной попытке вымолвить хоть слово, позвать слуг, жену...хотя бы детей. Только вот все тщетно, ибо до одиннадцати к нему никто не заглянет, прекрасно зная как хозяин семейства не любит, когда его тревожат в эти часы, посвященные работе и раздумьям.
Рука судорожно скребет по толстому ворсу ковра, словно пытаясь что-то зацерпнуть.
Красная капля срывается с губ, затем другая. Уже кровавые ручейки сбегают вниз, окончательно портя невероятно дорогое изделие. Кожа на руках и лице покрылась темными пятнами, пожелтела, глаза же запали, словно у мертвеца.
Именно такую нелицеприятную картину корчавшегося на полу в агонии человека мог бы увидеть случайный свидетель, которого к счастью или несчастью, не было.

[Джозеф Чемберлен]

Он почти ничего не видел, перед глазами висела какая-то грязно-сероватая дымка, поглощая все остальные краски и предметы. Кто-то вошел в комнату, кажется наклонился, рассматривая искаженное болью и предсмертной агонией лицо. Невозможно описать чужую беду, также невозможно передать и все те чувства, наполнявшие живое существо, находящееся на бритвенно тонкой грани, отделявшей этот мир от чего-то иного. Чудовищная физическая боль, леденящей ужас в груди и наполненные отчаянием хаотичные мысли, пульсирующие в постепенно затухающем сознании. Ты и жив еще и в тоже время чувствуешь дыхание смерти, словно это она наклоняется к твоему лицу, бестрастно и в тоже время с пониманием в изумружных глазах.
Зеленый взгляд смерти...
Джозеф застонал сквозь стиснутые зубы и попытался что-то сказать. Просьба, наверное, последняя и оттого такая важная.
"Позовите мою жену..."
Но горло по-прежнему сжимает невидимое кольцо, дышать очень тяжело и больно. Звуки, срывающиеся с губ, рванные и хриплые, но и это уже шанс!
- Джозеф, вы слышите меня?
- К..кто вы? - облизывая пересохшие губы, произносит мистер Чемберлейн - некогда молодой и преуспевающий политик, теперь же умирающий на полу обычный смертный, такой же как и миллионы других. Воистину, смерть равняет всех.
- Почему со...мной?
Он и правда не понимает, ничего не понимает. Взгляд карих глаз мужчины постепенно сфокусировался на госте, сидевшем перед ним. Кто он такой Джозеф не знал и был абсолютно уверен, что никогда ранее его не видел. Этот странный, пугающе строгий изумрудный взгляд он бы точно запомнил. В остальном же мужчина практически ничем не отличался от обычного англичанина, разве что очень строгий костюм, скорее, заграничного покроя, несколько выделял бы его на фоне остальных господ.

[Джозеф Чемберлен]

Перед глазами все по-прежнему продолжало плыть. Мерзкая красная муть, в которой смывались привычные очертания кабинета, людей же, находившихся внутри, делала похожими на жутких призраков.
Обруч тупой боли все туже стягивал голову, отчего шум в ушах становился все явственней. Подобные описания болезни он встречал как-то в одной старой книги, рассказывающей о ужасном море в средневековой Европе, неужели и его недуг...?
"Во всем виноват...тот...странный...."
- Я священник
"Священник...? Значит, и правда, мне осталось совсем немного...".
Отчаяние с новой силой захлестнуло мужчину. Все то, чего он добился и то, чего еще мог достичь. Его прекрасная молодая жена, чудесные дети...даже пушистая кошка Эсмиральда! На кого он их всех оставит?!
- Тот господин...это его вина...он что-то сделал, - струйки теплой крови наполнили рот, потекли по подбородку. Джозеф закашлялся, ослабевшей рукой стирая красные разводы, - я...найдите его...предупредите всех...
Время, отделяющее от черной бездны все сокращалось,  и  он прекрасно это чувствовал. Вот и сознание начало мутнеть, мысли в голове, и без того хаотичные, превратились в сумбур из воспоминаний разной давности.

[Джозеф Чемберлен]

- Предупредить о чём, Джозеф? О каком господине вы говорите?
Голос звучавший словно сквозь вату. Лицо священника...и глаза....в них сочувствие, а может, ему это только кажется. Обрывки воспоминаний, как рухнувший карточный домик, как осколки дорогой вазы. Этот странный гость... Черное пальто, высокий воротник, скрывающий лицо и только глаза...он помнил взгляд этих странных глаз. Только вот почему-то никак не мог вспомнить их цвет.
- Что он сделал?
Глаза цвета весенней листвы (кто бы мог подумать, что на пороге смерти сознание, затуманенное болью и ужасом, отбросит ненужные оковы и появится ростки чего-то иного...того, что уже никогда не сможет взойти в плодородной почве души), что-то знакомое, он уже видел это раньше... Убийца, его убийца...есть что-то до боли общее между ними. Нет, не внешность, которую он так и не разглядел, а что-то иное, пугающее и холодное, как прикосновение лезвия.
- Он...сказал, что близок к своей цели... Не знаю кто он такой...
Джозеф закрыл глаза, не в силах больше противиться желанию просто заснуть и погрузится в блаженный ирреальный мир, где нет боли и смерти, а только спокойствие и полное отчуждение.
Голос священника (священника ли?) доносился все глуше. Времени оставалось все меньше.

[Джозеф Чемберлен]

Капля за каплей жизнь уходила из измученного невероятно быстротечной болезнью тела Джозефа. Перед глазами стояли мутные воспоминания детства, молодости и яркие вспышки уже взрослой жизни. Первые слова, первый смех, первые слезы и поцелуи - все это проносилось перед мысленным взором человека, заставшим взглядом уставившегося в потолок.
- Джозеф, пожалуйста, попытайтесь вспомнить что-нибудь ещё об этом человеке, прошу вас
"- Кто вы? Как сюда попали? - Джозеф резко поднялся с кресла, непонимающе смотря на незванного гостя в совершенно черном, классическом пальто. Лица его видна не было, только один раз будто бы мелькнули зеленые глаза, но возможно это просто неверный свет с улицы так их исказил.
- Это не так важно, мистер Чемберлен. Вы  задаете совершенно не те вопросы, - в голосе незнакомца послышалась насмешка.
- Я сейчас вызову охрану! - Джозеф хотел уже было окрикнуть дворецкого и двух охранников внизу, как что-то резко сжало его горло. О нет, это не была рука или удавка. Вообще ничего не было, просто внезапно стало трудно дышать.
- Такие, как ты, мешают Англии...и мне. Поэтому не обессудьте, мистер Чемберлейн..."
- Смерть...чума...
Эти два слова стали последними для человека, которому еще не стукнуло и сорока и чье здоровье до недавнего времени отличалось отменностью.
Глаза остекленели, а дыхание, и без того рванное, и вовсе затихло вместе с последним стуком сердца.

***

- Rest In Peace, - усмехнулся человек в черном пальто.

[Линия Джозефа Чемберлена закончена]