[Первый пост в игре]
За утро Алоис проснулся несколько раз, однако, перевернувшись на другой бок, полежав немного, сменив позу, он забывался снова. Первый сон, который разбудил на рассвете, был кошмаром. На сей раз не было изуродованных болезнью тел, которые падали с неба, прижимая к земле могильным холодом. Сон был почти реальным, настолько,что Алоис долго ещё ощупывал шею, пытаясь удостовериться, нет ли стального ошейника на ней. Клод пропал, а его забрал Скотланд-Ярд, обвиняя в убийствах, которых не совершал. Алоис пытался кричать во сне, сказать, что они ошиблись, ведь он не какой-то мальчишка, а граф Трэнси, но язык не слушался. Второй сон был о поездке куда-то. Разве важно, куда? Клод был рядом, как и всегда, собранный, такой спокойный и Алоис знал, что в той стране, где они окажутся скоро, никто не будет знать о них. Юноша и мужчина? Братья? Дальние родственники? Друзья? Никто не мог запретить держать за руку, да и посмели бы они?
Третий сон был самым красивым: закат солнца, пурпурные воды и беседка, увитая цветами. Клод почему-то улыбался, вот только несколько странно, и оттого щёки юного графа яростно полыхали. Демон что-то произнёс, но слов этих юноша не расслышал, потому как сон оборвался.
Резкий звук и ослепительный свет в лицо, заставивший зажмурится и юркнуть под одеяло. Нет-нет, сон нужно досмотреть. Алоис отчаянно пытался зацепиться за ускользающий мир грёз, но, открыв глаза, понял, что это лишнее. Настоящий Клод уже совсем рядом.
Медленно сев в кровати, граф Трэнси окинул заспанным взглядом комнату, и, отметив тёмный силуэт дворецкого, сладко потянулся, поднимая руки. Съехавшая с точёного плечика рубашка вернулась таким образом на место. В комнате пахло едой и чаем. Не смотря на показательную привередливость Алоиса в еде, ему было почти всё равно, что лежало в тарелке. Голодное детство вынуждало есть всё подряд, но позже он просто перестал различать вкус. Кусок хлеба или пирожное - они одинаково не удовлетворяли чувства голода. Откинув одеяло в сторону, точнее, почти швырнув его, насколько хватило силы в ноги, Алоис сел на край ложа, не решаясь коснуться холодного пола ступнями. Спутанные волосы, отпечатавшийся завиток локона на щеке, мурашки, пробирающиеся по стройным ногам и тонким рукам под рубашку - ещё не проснувшись, юноша сейчас будто бы ничем не отличался от сотен тысяч других мальчишек, столь беззащитным и трогательным он казался сейчас.
За окном запела птица, заставив Алоиса вздрогнуть всем телом. Резко подняв голову, он метнул наполненный ненавистью взгляд за окно, мимо Клода.
-Омерзительно, - проговорил юный граф одними лишь пересохшими губами, после чего светло улыбнулся демону  небесного цвета глазами. - Уже день, Клод. Ты решил пошутить вот так? - снова захотелось зевнуть, а потому юноша спешно прикрыл тыльной стороной ладонью рот, смеясь одним только лучистым взглядом.

Отредактировано Alois Trancy (2010-09-04 02:10:52)

Начало

Она всегда ходит слишком тихо. Настолько, что даже осторожные мыши шумят куда больше, нежели шорох её каблуков. Похожая на призрака… Длинные серебристые волосы, рваными прядями выбивающиеся из аккуратной косы, грустные насыщенно – синие глаза, обычно устремленные к полу, чуть сжатые плечи. Плавная походка, не создающая ни единого шума или следа. Она всегда такая, слишком молчаливая и слишком таинственная. Слишком послушная.
Сегодня её губы тронула некая улыбка. Едва уловимо, но все же… она была искренне рада долгожданному утру. О, да… Наконец – то оно очертилось четче, полноценнее, ярче… Прекрасная пора, радующая даже демона. Почему? Исчадиям Ада неведом сон и любой другой людской отдых, а ночь – для них такое же время суток, как день. Различаются они лишь тем, что в дневное время дозволено делать значительно больше, нежели тогда, когда на Англию опускается сонная пелена.
За столько прожитых лет начинаешь по – настоящему ценить определенное количество выделенной тебе работы, даже если она скучна. Это выглядит куда заманчивей, чем отсиживаться где – то в закромах Ада, где всегда все и всё одно и то же. С тех пор, как ей суждено было назваться горничной, сожалений на этот счет так и не появилось. Обширный ручной труд начинается ещё тогда, когда только – только седеет ночное небо. Уже можно добывать одежду господина из шкафа, нести её гладить, греть воду, чтобы он мог умыться по пробуждению, протереть посуду, чтобы та была безукоризненно чистой к завтраку. И это лишь ничтожная часть утренней работы… С пробуждением господина начинается второй этап её работы. Как только внутри раздается своеобразный глухой щелчок, оповещающий о том, что хозяин вот – вот откроет глаза, приходится останавливать какую – либо деятельность и идти к дверям его спальни. Именно к дверям, никак не ближе. Прислуге не дозволено входить в покои хозяина, если он не позвал тебя сам или при тебе нет каких – либо поручений относительно его самого. Пока ни того, ни другого в наличии не было, и поэтому… Ханна уже стояла у дверей, сцепив руки в замок и чуть склонив голову. Глаза были прикрыты, лицо не выражало ровно никаких эмоций, она просто терпеливо ждала. А может быть, и вовсе не ждала ничего. Словно кукла, куда направишь – туда и пойдет. Ударишь – без единого звука встанет на ноги снова. Закричишь - что ж… будет слушать и внимать. Каждому слову.
Стоять без дела все же докучало даже ей. Пусть Анафелоз и не шевелилась, в голову начинали закрадываться не только бесконечные мысли о работе, но и так называемый «отчет» демонического чутья. «От и до» она знала, что сейчас творится за дверью. Что Клод уже взял идеально выглаженную одежду графа, что сейчас он будет одевать, прихорашивать их общего господина и, в конце концов, должен будет сопроводить к столу, где уже сготовлен разнообразный завтрак. Она лишь пойдет по пятам, молча и смотря под ноги. Давно уже не нужно вцепляться в лиловое платье, изображая страх и трепет, делать брови «домиком» и сжимать в линию губы. Постепенно все фальшивые эмоции сошли на «нет», совершенно ничего не осталось. Быть может, это раздражает его..? Нет, он молчит. Если бы это было так, возможно, он бы сказал прямо или даже возжелал это. Но последнее время господин говорит лишь: «Я тебя ненавижу», «Отправляйся к черту», а значит, все, как обычно… Именно… Все, как обычно.
«Стоит прибраться в саду и перебрать книги в библиотеке. Обувь господина так же нуждается во внимании. Вечером следует сесть за покройку нового костюма, чертеж был приготовлен ещё вчера. Тяжелые шторы в комнате для гостей нужно снять и выстирать, впрочем, так же, как постельное белье, иначе там заведутся надоедливые клопы, что совершенно недопустимо. Возможно, придется совершить поездку в город, если будет чего – то не хватать среди провизии или других бытовых вещей. Подмести двор не менее важно, на данный период лучше делать это как можно чаще. В саду осмотреть розы, исключить те, что уже увядают или больны…»

Склонив голову на бок, точно птичка-невеличка, Алоис ожидал ответа Клода, медленно приподнимая брови. Ох, уж эта холодность Дворецкого! Похоже, он вообще не знал, что такое улыбаться в ответ, гневаться, радоваться, унывать или завидовать. Приоткрыв рот, он собирался было сказать что-то Клоду, как в спальню вошли тройняшки, заставив обернуться на стук в дверь. Там же стояла и Ханна, Алоис увидел край платья горничной.
"Почему они всегда ходят сонмищем, точно призраки?! Молчат, смотрят своими стеклянными глазами и точно, конечно думают, какой я гадкий, желая съесть быстрее. Их запаха не заглушит аромат цветов! - мальчик стыдливо поднял кружево рубашки выше, закрывая острые ключицы.  - Только Клод может видеть меня, дотрагиваться и смотреть, но никто другой!"
-Отвернитесь, вы трое! И не смейте смотреть! - скомандовал Алоис, переводя взгляд на дворецкого.
Одно прикосновение сильных рук Клода, единственный исполненный спокойствия золотой взгляд и мальчик моментально успокаивался, как то случилось и сейчас. Робко улыбнувшись демону, он медленно выпустил измятое кружево из пальцев, позволяя снять с себя рубашку, заменить на другую и продолжить одевать. Не отводя взгляда от лица Клода, Алоис хотел рассказать дворецкому о том чудесном сне, но в комнате находились "эти", а за дверью стояла "она". При них демон точно не ответит ничего. Промолчит и кивнёт. Лишь во сне оба они могли жить, не оглядываясь на метку контракта, прошлое, положения в обществе и многое другое. Дрогнула паучья сеть от движения куколки, объятой тысячами нитей паутины, но, словно круг на воде, замерла. Именно потому Алоис так ненавидел тишину, так боялся темноты - ему было ведомо что происходит на самом деле в это время за закрытыми дверьми. Даже сны, где тысяча голодных ртов поедали его плоть, казались не такими ужасными.
Опустив кончики пальцев ног на подставку, Алоис ожидал, пока Клод затянет идеально-ровные бантики на сапожках, медленно обводя взглядом комнату и снова заглядывая Дворецкому в лицо.
-Что у нас в планах на сегодня? - бережно перехватив кончиками пальцев тёмную прядь волос демона, мальчик ласково оправил её в прическу, после чего, надув губы, проследил, как она вернулась на высокий лоб мужчины, такая же непокорная, словно и сам он. - Что-то веселое, да, Клод? Бал? Скажи, у нас ведь будет бал? - его лицо расцвело в улыбке.
В этот самый миг в голубых глазах Алоиса - зеркале души - будто треснуло стекло, рассыпаясь острейшими осколками. Улыбка эта в сочетании с таким взглядом не предвещала ничего хорошего, изменившись на дерзкий оскал.
-Снова соберутся они все, будут тешить своё тщеславие, вонять духами и гнилью, да? - он вскочил на ноги, звонко щёлкнув каблуками по паркету. - Ненавижу. Ненавижу их всех, чтобы они все умерли!
Пройдя несколько метров, Алоис обошёл тройняшек и, критическим взглядом смерив вазу с цветами, вытянул оттуда лилию, взмахивая ею, точно волшебной палочкой.
-Перестелите кровать, и поставьте эту вазу на окно, чтобы слетелись бабочки! - улыбнулся он Тимберу слишком уж ласково, договорив фразу слишком резко. - И проверьте, кто шуршал под кроватью ночью. Может, он вас съест. Клод, за мной!
Дойдя до столика у дверей, мальчик склонился к стоящей там вазе с охапкой кремовых роз. Их принесла вчера Ханна, долго выбирая самые большие, выравнивая стебли. С любовью? Глупости! Алоис повёл цветком лилии по вазе вверх, будто повторяя узор на керамике, после чего толкнул её прочь со стола, любуясь тем, как разливается вода, подбираясь к носам сапожек, как блестят осколки на ворохе нежных лепестков и зелёной листвы.
-Ханна! Убери это, она упала и разбилась! - он распахнул дверь, склоняясь будто бы почтительно, впуская горничную. -Быстрее! Мой завтрак остынет!
На губах мальчика играла злая улыбка.

Сколько шума может навести всего лишь один маленький ребёнок..? Сколько жестокости и хладнокровия может скопиться в его маленьком тельце? Подавит ли все это доверие и естественное тепло..? Интересные и одновременно скучные вопросы. Ханна, как демон, некоторое время размышляла над этим, теша свою скуку при бытовой работе. Объектом раздумий, безусловно, являлся граф Тренси, как хозяин, как главный для неё человек на ближайшие несколько десятков лет. Или сколько же составляет человеческая жизнь? Ей не интересно высчитывать людские года, они просто теряются в тех 8 сотнях жизни… Но экспрессивность, апатия, и тут же резко сменяющаяся нежность господина Алоиса, которая представлялась взору уже около пяти лет, заставляла демоницу несколько выделять его из толпы спокойных и как будто бы всю свою жизнь проводящих в полусне англичан. Эти холодные голубые глаза, быть может, даже опустевшие, плотно сжатые тонкие губы, беспокойные руки и трясущийся от ярких эмоций, весьма громкий голосок. Он говорит то, что чувствует и делает лишь то, что хочет. Последствия или морали никоим образом его не беспокоят. Ханну забавляло это. Так же, как и реакции разных людей на выходки её господина. Впрочем, почти все они были одинаковыми, люди просто открывали рты от возмущения, хватали ртом воздух и безвременно краснели, не то от стыда, не то от захлестнувшей их волны гнева. Пусть так, пусть злятся и кипят, это… интересно. И в коем – то смысле даже полезно. Для демонов, разумеется… Вот только один вопрос всегда остается для Анафелоз частично спутанным. Этого ли человека любил Лука..? Именно ради него он позволил мне поглотить его душу..? Позволь мне разглядеть в твоем брате то, что видел в нем ты, мой милый маленький мальчик. Позволь старинному демону черпнуть ещё немного новых ощущений из этого бренного мира и иже с ним людей…
-Ханна! Убери это, она упала и разбилась!
И снова этот пронзительный голос… Признаться, с думами о прошлом и том, что окружает её сейчас, Анафелоз позволила себе немного забыться, в конце концов приглушенно услышав звон стеклянных осколков и течение воды по и без того гладкому полу. Зато голос отчетливо прозвучал в её голове, впечатывая каждое слово. Слишком громко, слишком ярко. Что же, господин. Сию минуту. И пока он будет спускаться вниз, в зал, не суть важно - быстро или медленно, у неё есть всего две минуты, чтобы убрать все под чистую и вернуться в зал раньше него. Ведь так заведено в доме Трэнси, вся прислуга должна присутствовать подле хозяина во время его трапезы. Торопливо убирая осколки дорогой вазы в небольшую урну и тут же принимаясь за вымывание пола, Ханна не сразу заметила, что по рукояти швабры вдруг потекли пара алых струек. Какая досада, она снова немного не углядела за собой… быть может, один порез, а может и несколько. В любом случае, таких несущественных ран демоны почти не чувствуют, к тому же горничную, сейчас куда больше волновало её поручение. Управляясь со своей работой так, чтобы ни одна капля крови не попала ни на чистый пол, ни на неё саму, Анафелоз успешно выполнила приказ графа и удалилась в кладовую, куда могла вернуть инвентарь, а затем быстро промыть порез, на который оставалось не так – то много общего времени… Ещё 40 секунд - пронеслось в голове девушки, когда та уже брезгливо смывала алые потоки в чистой прохладной воде.

Стоя в дверях, Алоис переводил полыхающий ультрамариновый взгляд от одного демона к другому. Ханна, убирающая осколки. Томпсон, склоняющийся так низко, чтобы заглянуть под кровать. Кентрберри, встряхивающий одеяло. Тимбер, привлекающий ароматом цветов бабочек. На миг в голову графа закрылась мысль о том, что сожги он особняк и прикажи потом демонам сделать так, как было, вплоть до рисунка из цветов на клумбах, они сделают. Идеальные, слишком быстрые и грациозные, чтобы зрение человека могло отследить их движение, как тихий шаг Ханны, когда она тенью скользнула мимо в кладовую.
Увидев в руках Томпсона виновника собственного беспокойного сна, Алоис юркнул за спину к Клоду, выглядывая из-за локтя Дворецкого. Паук.
-Пусть он съест тебя и оближет каждую косточку, - мстительно прошептал мальчик слуге, сжимая пальцы левой руки на сюртуке демона, вздрогнув от страха и отвращения к насекомому.
Герб Трэнси. Благословение и проклятие. Золотая клетка, сотканная пауком, из которой не выйти больше никогда. Куда не убеги, но следом, словно блестящая слюда, потянется тонкая паутина. Улыбнувшись, Алоис коснулся спины Клода между лопаток, словно играл в салки, и, развернувшись на каблуках, стремглав помчался по направлению к обеденной.
"Теперь мне убегать, а тебе догонять," - сверкнула на губах графа дерзкая мальчишеская улыбка.
Шаг, подскок, поднявшийся на груди бантик и снова опустившийся на белоснежный шёлк рубашки, звонкие щелчки каблуков сапожек, тесно обнимающих стройные ноги мальчика.
-Бал, это так славно, - засмеялся Алоис, делая пируэт, взмах рукой и вот бутон лили указал на Клода, который мерно шёл следом. - Нет, я не пойду туда, - светлое лицо мальчика сделалось тучи мрачней. - Мне совсем нечего одеть. Решено. Мы не почтим их своим присутствием.
Распахнув двери обеденной залы, он оглядел убранство, останавливая взгляд на накрытом столе. Снова чай, тосты, джем и яичница с беконом, потому как именно таким должен быть завтрак истинного английского аристократа. Замерев в дверях, Алоис вспомнил вдруг, что слишком часто просыпался потому, что желудок, казалось, прилипал к позвоночнику. Лука говорил, что сон прогоняет голод, но это было совсем не так.
Медленно пройдя к столу, Алоис стиснув пальцы на крышке блюда, открыл её. По сфере с обратной стороны ползло насекомое, и, осознав, что его заметил человек, начало быстрее перебирать лапками, стремясь на свободу, но лишь начало приближаться к тонкой детской руке, сжимающей ручку. Безразличие на лице Алоиса сменилось неподдельным ужасом.
-Паук... - вздрогнув, мальчик выронил посудину, дрожа от страха и омерзения. - Клод, тут паук, - прошептал он, в несколько прыжков оказываясь возле своего Дворецкого.
Крепко обняв демона за талию, Алоис прижался щекой к груди демона, ища поддержки, защиты. В распахнутых глазах мальчика, медленно наполняющихся водой, плескался страх.
-Убери его. Они издеваются надо мной. Все они, Клод, - шептал он, впиваясь пальцами в ткань ливреи дворецкого. - Они хотят моей смерти, все они. Тройняшки вчера слишком долго перестилали кровать, и подложили его за ножку. Накажи их.

Отредактировано Alois Trancy (2010-10-01 13:02:41)

У самых дверей и Клод, и его хозяин, остановились. Рука Алоиса коснулась его спины, так что он подумал, что мальчик хочет привлечь его внимание к чему-то, однако обернувшись он увидел что тот убежал. Несколько секунд он стоял в дверях размышляя, что мог означать этот жест. Так ничего и не надумав, Клод тряхнул головой и шагнул за дверь, из-за которой доносился уже удаляющийся цокот графских сапожек.
Клод следовал за своим маленьким подопечным, стараясь не упускать его из виду, но в тоже время и нагнать его демон не спешил, ведь тогда ему пришлось бы сорваться на бег. Не мог же он позволить себе носиться по дому следом за Алоисом. Привилегией не всегда следовать правилам хороших манер в этом доме обладал сам граф, но уж никак не его слуги.
- Мне совсем нечего одеть. Решено. Мы не почтим их своим присутствием.
Клод промолчал. Откровенно говоря, это было не его дело, но он был уверен, что у графа Тренси были полные шкафы одежды, занимавшие несколько комнат. Повседневная одежда, настолько дорогая и изящная, что Алоис спокойно мог отправиться хоть к самой королеве в том, во что он был одет сейчас, еще более роскошные костюмы для парадных выходов, всевозможные наряды для маскарада… Здесь была даже женская одежда, сшитая точно по фигуре молодого графа и одежда для взрослых, словом все, чего он только мог пожелать. И даже если бы ему захотелось что-то сверх этого, у них всегда была великолепная рукодельница Ханна, способная исполнить любую его прихоть в отношении моды.
Однако, как уже было сказано, все это совершенно не касалось Клода, ему было безразлично, где граф проведет сегодняшний вечер. Честно говоря, останься он дома, дворецкому было бы даже спокойнее.
-Убери его. Они издеваются надо мной. Все они, Клод. Они хотят моей смерти, все они. Тройняшки вчера слишком долго перестилали кровать, и подложили его за ножку. Накажи их.
Клод осторожно отстранил от себя мальчика и перехватил у него крышку блюда. Искавшее укрытия крохотное существо поползло по его руке, по всей видимости намереваясь скрыться за его манжетой, но Клод просто стряхнул его в сторону. Оказавшись на противоположной стене паучок шустро перебирая лапками скрылся за картиной.
- Прошу прощения, Ваше Высочество. Должно быть он упал на блюдо, когда я сервировал стол. - он приложил руку к груди и склонился в поклоне. – Это целиком моя вина.

От удара голова Клода чуть повернулась в сторону, но выражение лица не изменилось. Оно, разве что, стало еще более холодным и равнодушным, хотя до этого момента  было трудно представить, что такое возможно. Почти с таким же эффектом можно было ударить каменную статую.
"Уместным будет выразить беспокойство его ударенной рукой? Наверное, нет."
Конечно, в первую секунду демона охватило желание убить этого маленького человека. Раздавить, как давят надоедливого комара, севшего на руку. Однако же, почти мгновенно импульсивное чувство сошло на нет. Клод быстро взял себя в руки. Это было невозможно, совершенно недопустимо. Он так долго воспитывал в себе сдержанность не для того, чтобы совершать такие необдуманные поступки.
Однако, это было что-то новенькое. Никогда раньше Алоис не поднимал на него руки, доставалось всегда только младшим слугам.
- Как вам будет угодно. - Клод поправил на носу очки. Раз уж он окончательно отказался от мысли об убийстве мальчика, надо было что-то ему ответить.
Ему было очень интересно что же придумает Алоис. Какой другой, помимо инфантильной пощечины, способ мести он может придумать? По сути он был способен на что угодно. Безумие и чувство безнаказанности, пусть иногда и мнимой, предоставляли ему такой выбор действий, который был недоступен обычному человеку. Эта непредсказуемость, наверное, и было в нем интереснее всего.
-Я не голоден. Ханна, принеси мне чашку какао в сад. Клод, моё расписание дел на сегодня. И отдай приказ Томпсону, Тимберу и Кентрберри, чтобы истребили в поместье всех пауков. До единого. Увижу хоть одного...
- Традиции семьи Тренси запрещают делать это. – заметил Клод.
- Сразу после обеда у вас по расписанию подготовка к приему, выбор подходящего наряда и затем сам прием. Но раз Ваше Высочество отказалось от поездки в Букингемский Дворец, это вносит в расписание некоторые коррективы. Вторая половина дня оказывается свободна. Можно занять ее подготовкой к уроку истории, затем перерыв на пятичасовой чай и еще один урок. Конечно, если у вас остались еще неясности о войне Алой и Белой розы.
"Или осталось хоть что-то кроме неясностей..."
- Тогда, если мы будем придерживаться этого распорядка, рекомендую вам не пропускать обед. Своевременный прием пищи оказывает большое влияние на способность к обучению, так говорят некоторые современные врачи, Ваше Высочество.
Почувствовав, что он истратил значительную часть своей дневной нормы разговора, Клод замолчал, все так же бесстрастно взирая на своего господина.

Клод стоял молча словно истукан, абсолютно не двигаясь и даже не моргая все то время, пока граф Тренси говорил. Он буравил его своим холодным пристальным взглядом, не то изучая, не то ожидая чего-то. Про себя он все это время отстраненно думал, что вытирать руки следовало не после, а до.
А мальчика тем временем с какой-то стати пробило на сочувствие.
Клод практически безо всяких усилий подавил в себе желание отстраниться, когда его щеки коснулась мягкая кожа Алоиса. Ощущение влажного человеческого дыхания и тепла тела было невыносимо мерзким, хоть и продлилось всего одно мгновение. Единственным плюсом в этой ситуации было то, что стоя в непосредственной близости от своего господина, Клод не мог не чувствовать исходящий от него сильный аромат духов. И не то чтобы демон-дворецкий любил благовония, просто бьющий в нос резкий цветочный запах лишал его возможности почувствовать запах человеческой кожи в момент, когда мальчик прижался к нему щекой.
Слава вседержителю, граф провис на нем всего пару секунд. Тонкие каблучки сапожек опустились довольно стукнули об пол.
Нет, не то чтобы Клоду делалось тошно от одного присутствия рядом с ним человека. Говоря по-правде, эта физическая неприязнь касалась не только смертных, Фаустус просто не любил когда к нему прикасаются, и даже менее фамильярно и бестактно чем сейчас. А тут дело было еще и в самом Алоисе, который был взрослым не по годам и успел увидеть и испытать многое из того, чего пожалуй не следовало пережить никому. И, даже если бы Клод и захотел, уже поздно было что-то менять. Так что, ему оставалось лишь с раздражением относиться ко все проявлениям симпатии с его стороны, постоянно подозревая в словах и действиях графа Тренси двусмысленность.
-Больно? Прости, я был груб с тобой. Ты меня так расстроил. Обещай так больше не делать.
Клод поправил свои очки, хотя в этом и не было на тот момент особой необходимости. Он решил, что сейчас было самое время деликатно прервать потоки неожиданной нежности со стороны мальчика, пока тот еще сохранял относительное спокойствие.
- Будет исполнено, Ваше Высочество. - это было ответом сразу на все.
- Если пожелаете, я сам займусь приготовлением вашего какао.